Дерева – это лес. И понять древлян можно, только если увидишь настоящую чащу, настоящие гаи, настоящие дубравы.
И я отправилась искать лес.
* * *
… Тоненькие стволы сосен выглядели наивно и жалко.
Мы стояли на опушке и я вдруг с болью в сердце поняла, что леса не было! Младший научный сотрудник Полесского заповедника Олег Панасевич – в ответ на мое потрясение только руками развел:
– 90 процентов лесов современной Украины – действительно рукотворны!Вековечные леса мы вырубили, а этому – всего лет тридцать. Есть,конечно, участки коренных лесов, но и те не старше 100-120 лет…
– Значит, древних, непроходимых, сказочных лесов с дубами в три обхвата, я не увижу?
– В этой жизни – нет. Хотя есть надежда, что они восстановятся. Лет через триста. Если ничего не изменится к худшему…
 |
| Юный лес. Фото И.Шевченко |
* * *
…Полесский заповедник расположен на севере Житомирской области вдолинах речек Перга, Жлобница и Болотница, которые впадают в Уборть,приток Припяти. Тут один из самых больших лесных массивов в Центральной Европе: он непрерывной полосой тянется от Горыни до Днепра по обеимберегам Припяти и впадающих в нее рек. Со стороны Белоруси лес болееестествен и дик. А со стороны Украины он молод, светел и прозрачен.
Добраться до заповедника непросто. От Киева – до Коростеня, из Коростеня электричкой до Овруча, а из Овруча – почти 80 километровединственным вечерним автобусным рейсом до Селезовки.
…Автобус – жалобно скрипящий от старости ПАЗик – почти пуст. Он неспеша трусит по типично украинской вдрызг разбитой дороге мимодеревушек, селушек и хуторков: Бондари, Млинок, Черевки, Мацьки, Козули– тут не встретишь революционно-совковой топонимики типа«Першотравневе» или «Червоноармийськ». Немногочисленные пассажиры мирножурчат чистой, почти классической украинской речью без польскихвывертов. Улыбчивые, невысокого роста, светлоглазые, круглоголовые икоренастые – корчИ: люди лесов. Потому что свой лес они иногда называюткорчАми – крепкими развесистыми деревьями-кустами. Корчи –Карачарово… Приходит на ум извечный спор между россиянами иукраинцами о происхождении Ильи Муромца-Моровленина…
…После Сырницы мы с водителем остаемся вдвоем. Асфальтированнаячасть пути заканчивается, и мы пылим по уезженной грунтовке, надвоерассекающей бескрайнее болото. Водитель рассказывает о том, что ночуетв Селезовке, чтобы в шесть утра отправиться обратно в Овруч; о грибах идиковенных ягодах; о хуторках, в которых нет электричества. Опор линииэлектропередач действительно вдоль дороги больше не видно. В тщетномпоиске сети притихла и мобилка.
Через два часа тряски по бездорожью, въезжаем в село и тормозим удеревенской мельницы. Темнеет. У входа на мостик, ведущий через плотинув сосняк, стоит странная кривоватая фигура в закатанных до колен штанахи майке не первой свежести. Рядом появляется еще один явно подгулявшийлеший с велосипедом, молча подхватывает мою сумку и… исчезает в лесу. Уменя по спине бегут мурашки…
 |
| Мельница. Фото И.Шевченко |
– Я провэду! – дребезжит мужичок в майке и направляется за увезенной сумкой.
Ничего не остается, как следовать за ним. За поворотом, к счастью,не избушка Бабы Яги, а вполне цивилизованная центральная усадьбазаповедника. Меня встречает директор – Сергей Николаевич Жила, селит вмаленькой уютной гостиничке, обещает отдаться в полное мое распоряжениес самого раннего утра и исчезает. Доить корову и кормить поросенка.Потому что живет вместе с семьей прямо тут, в заповеднике. Как приехалв 1985 году, пообещав жене, что лет на пять, так и увяз в трясине дел.
…Утро – влажное и паркое – встретило комарами, которые радостнонабросились на мою экзотическую донецкую кровь. Директор дает впровожатые научного сотрудника, Олег Панасевич ведет меня поэкологической тропе и рассказывает:
– …Я с детства мечтал работать в лесу. Спасти его хотелось. Раньшеведь все было по-другому. А потом коренные леса вырубили, болотаосушать взялись, Чернобыль грянул… У нас – зона добровольногоотселения. Если б кто тогда хотел – получил бы жилье и выехал. Но малокто воспользовался этой льготой. А сейчас уже и не дают никакого жилья.Как будто радиация куда-то исчезла…
В древние времена тут пролегал прямой торговый путь из Киева наТуров. Наша Болотница, например, была вполне судоходной. Вокруг многоторфяников. Вот в этом году в половодье вода высоко стояла, и смотрите– речки бурые от размытых пород с окислами железа. И в колодцах вода вэтом году плохая, потому что водоносные слои лежат поверх кряжа, близкок поверхности, и не успевают очиститься…
 |
| Болото-топило. Фото И.Шевченко |
…Лес у нас, конечно искусственный и без человека ему живетсянепросто, например, падает продуктивность. Мы ведь в него средствавложили, а их возвращать надо, поэтому ведем хозяйственнуюдеятельность. В лесхозах это плановые заготовки древесины, а у нас –только охрана и поддержка санитарного состояния с помощью санитарнойрубки. Ну, и, конечно, люди собирают грибы, ягоды и мед. Тоннами.Потому что этого добра пока, к счастью, хватает. Вот видите – борть насосне. Большая, дубовая, долбленая. Ее затаскивают туда один раз инавсегда с помощью специального колеса и привязывают сырыми ремнями.Медоносов в лесу хватает. Основной – вереск. Вересовый мед – темный,ароматный, очень вкусный. У одного хозяина десятка по два таких ульев.Жаль только, что теперь хмельных медов уже не варят.
 |
| Борть на сосне. Фото И.Шевченко |
Зверья у нас немало. Но что бы его увидеть – нужно выходить засветлои долго абсолютно тихо сидеть в засаде на их тропах. Зимой проще –находим по следам. Зимой вообще зверей больше: они из Беларуси к нам отбраконьеров уходят. У нас спокойнее, потому что с тех пор, как СергейНиколаевич стал директором -в 2000 году – браконьеров мы извели! Нерискуют они у нас теперь развлекаться…
…Сергей Николаевич Жила начинал лесничим на Луганщине в Юницкомлесничестве, поэтому заявил, что мы земляки. В Полесье он влюбилсявсерьез и навсегда. По заповеднику не ездит, а гоняет как сумасшедшийпо едва заметной колее на стареньком, но очень ухоженном красном УАЗике. Видно и слышно его издалека, потому разбегаются не толькозвери, но и браконьеры.
Мы мчимся по комариному раю, он виртуозно вертит баранку и увлеченно рассказывает о деле всей своей жизни:
– … Заповедник создан в 1968 году для охраны типичных ландшафтовПолесской низменности.
 |
| Сергей Жила. Директор Полесского заповедника. Фото И.Шевченко |
Это – Словечанско-Овручанский кряж. В некоторыхместах – выходы гранитов и кварцитов – очень красивые каменные гряды.Тут масса интересной живности. 528 видов высших растений, 137мохообразных, 134 лишайниковых. Обитают лось, волк, рысь, кабан,заяц-беляк, лисица, косуля, лесная куница, тетерев, глухарь, рябчик,серая куропатка.
 |
| Волк. Фото С.Жилы |
Есть чёрный аист, который в Красную книгу занесен. Выдра, норкаамериканская, енотовидная собака – какого зверья только не водится!Птиц без числа! Очень много реликтовых растений, которые тут издревлеживут. Есть краснокнижные виды – орхидеи и плауны. Например,рододендрон желтый (азалия понтийская) – растение семейства вересовых -реликт третичного периода. Местное название у него уникальное –дряпоштан, потому что это колючка, по зарослям не продраться. Болота унас – ценность особая. Кто их только не выводил, не осушал, а они, ксчастью, сохранились. Это – уникальный биотоп с совершенно потрясающимнабором животных, птиц и растений.
…Петр Первый брал отсюда корабельный лес. В конце 19 века тутработала Западная экспедиция: осушали болота, чтобы проложить железнуюдорогу Киев-Ковель. Прорыли для осушения большой Замысловецкийосушительный канал в районе речки Перга. Но проект, к счастью,сорвался. Из болотной руды выплавляли тут железо в селах Крычнэ,Сырныця, Рудня, Кованка. В 30-х годах тут был оборонительный рубеж сПольшей с дотами, вокруг которых вырубили коренные леса. И во вторуюмировую тут рубили во всю, а из-за жары летом и из-за бомбежек лесгорел гектарами. В 60-х годах – опять взялись за мелиорацию. СоорудилиЖлобницкую осушительную систему и значительная площадь болот былауничтожена. И лес рубили без разбору. Это безобразие прекратилосьтолько когда заповедник создали. Но к тому времени леса прежнего уже небыло, болота чуть не уничтожили, кабан ушел.
До недавних времен тут без зазрения совести охотились все, кому нелень. Но численность косули и лося сбереглась. Есть стая волков – до 10особей. Есть 6 рысей, 4 самки принимали участие в размножении. Это –один из самых высоких показателей плотности таких животных в мире.Медведь исчез почти сто лет назад, но иногда заходит из Беларуси.
За последние 35 лет практически не было рубок (не больше 2-5процентов). Поэтому есть надежда, что восстановится лес. А мы –стараемся помогать…
…Путь преградили поваленные недавней бурей березы. Бросаем машину иидем смотреть бобровые запруды. Надеюсь увидеть бобра. СергейНиколаевич смеется:
– Они сейчас сидят в своей норе и на нас сердятся, что мы по ихтерритории шастаем. Видите, какой тут бедлам? Это они специальнодеревья наваливают, чтобы никто не ходил у запруды.
 |
| Запруда для бобра. Фото И. Шевченко |
– Канал похож на искусственный. Это вы его для бобров соорудили?
– Мы. Надо же помогать этим природным регуляторам гидробаланса осваивать территорию! Для того мы тут и поставлены.
– По заповеднику сейчас у вас работает два проекта. Расскажите о них.
– Первый проект – создание экосети во всем Полесье. Раньшесчиталось, что создали заповедник и этого хватит. А сегодня европейскоеи мировое сообщество уже ведет речь об экологической сети. Заповедники- как ядра, а между ними – природоохранные территории низшего ранга.Например, заказники. И все они должны быть объединены в сеть, чтобы уохраняемых животных была возможность перехода из одной зоны в другую.Сегодня очень популярны межгосударственные природоохранные территории –билатеральные резерваты. На базе Полесского заповедника и белорусскогоПрипятского национального парка должен быть в перспективе создан такоймежгосударственный биосферный резерват.
Полесский заповедник во многом уникален. У нас из-за лесов и болоточень низкая плотность населения – меньше одного человека на квадратныйкилометр, хотя в обычной сельской местности от 20 до 40 человек. Врадиусе 40-50 километров практически нет дорог, и это способствуетсохранению дикой природы. Если, конечно, опять кому-то не придет вголову какая-нибудь «особенная идея»…
– Сейчас политикам не до глобальных проектов, они выборами заняты…
– Верно. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что не мешают. Аплохо – потому что не помогают. А природу восстанавливать надо. Второйнаш проект как раз на эту тему: ренатурализация или восстановлениеприродной растительности и гидрологического режима после антропогенноговоздействия. Территория наша будет расти. Сейчас – около 20 000 га, абудем иметь около 50 000, это минимальная площадь для нашего региона. ВПрипятском – около 80 000 и еще им приданы 102 000 га. для активногоохотничьего туризма. Нам нужны специалисты охотничьих хозяйств, нуженхотя бы один вуз, который будет их готовить. Нужны правоохранные меры:закон для всех должен быть один. В этом плане очень показательнаистория с Кушнаревым. В Штатах была похожая история с чиновникомвысокого ранга. Он был ранен на охоте, стали разбираться, выяснилось,что у него непорядок с документами на охоту, и пришлось чиновникуотвечать за нарушения по закону. У нас закон нарушается гораздо чаще.Раньше «сафари» в колхозах организовывали кто хотел, а бригадиры простовынуждены были принимать таких охотников-браконьеров. Еще в началедвухтысячных годов это была проблема: олигархи наезжали и охотились натетеревов и копытных. Но мы активизировали лесную охрану, и это далосвои результаты.
– А чем вооружены?
– Наша охрана не вооружена. И никогда браконьерство не прекращалосьс помощью оружия. Вооруженное противостояние егеря и браконьера ничегоне даст. Тут важны законы и штрафы. На западе если кто увидитбраконьера, сразу вызывают полицию и прессу! Журналисты снимают,показывают нарушения в прямом эфире, а это у кого угодно отбивает охотупобраконьерничать. Их рейнджеры – это что-то среднее между научнымсотрудником, экскурсоводом и журналистом. И нам тоже нужны такиеспециалисты.
– Научной деятельностью занимаетесь?
 |
| Лес надежды. Фото И.Шевченко |
– Да, но я не считаю это нашим приоритетом. Этим должна заниматьсяАкадемия наук и общества всякие. Мы – охраняем и восстанавливаем. Но мыподдерживаем связи, например, с украинским обществом охраны птиц. К намчасто приезжают орнитологи, кандидаты биологических наук (АлександрМикитюк, на фото). Вот они наукой и занимаются. Мы тоже иногда большиемеждународные научные конференции собираем, например, по большимхищникам. И сами 2-3 раза в год ездим на конференции. Но это не решаетпроблему информационного голода. Неудобно поставлена усадьба, в глуши,непривлекательно. И кадров не хватает, и интернета нет, и даже мобилкине работают…
– А какой заповедник в Украине самый лучший?
– Нет лучших и худших. У каждого свои особенности. Например, вРахове развивается экотуризм. Хорошо или плохо это для природы? Думаю,здоровья природе он не добавляет, это вынужденная мера, потому что ниодна держава в мире не может содержать свои заповедники на стопроцентов. Нужно уметь и самим зарабатывать деньги. А еще экотуризм -это модно, потому что Европа хочет для своих людей иметь дешевый иблизкий отдых. А мы – идем в Европу, и нам еще предстоит это всеосвоить, хотя у нас и менталитет иной, и возможности не те…
…На закате притихли даже комары. Мобилка так и не заработала. Ячувствовала себя в этом молодом лесу отрезанной от мира, затерянной вовремени, утонувшей в болотах. Ночью кто-то ухал в редколесье, тяжковздыхал и потрескивал сухими ветками. Лес, вначале нами уничтоженный, атеперь – нежно лелеемый в надежде на возрождение, жил своей страннойочеловеченной жизнью.
Ирина Шевченко
размещенно с разрешения автора
